Глава третья
1. О прощании с жителями селения.
2-3. Описание дальнейшего трудного пути по глубокому снегу при сильном ветре.
Глава четвертая
1. О том, что ночью путникам постелями служили щиты.
2. Об усталости путников, их душевной подавленности, вызванной тяготами пути.
3. Об опасности пути по «неприятельской земле» [опасности, возможно, связанной с близким присутствием степных кочевников, печенегов]: «А хуже всего было то, что мы шли и по неприятельской земле и уже вследствие этого наше положение становилось не безопасным, но зло грозило нам одинаково как от зимы, так и от врагов»
[с. 283].
Словами приведенной выше цитаты заканчивается первый (или, возможно, последний) фрагмент текста «Записки готского топарха»'
Открытый К. Б. Газе письменный источник был сначала назван А. А. Куником «Anonymus Tauricus» («Аноним Таврический»). В процессе изучения памятника А. А. Куник пришел к убеждению, что автором «Записки» является готский топарх, и А. А. Куник дал новое название этому источнику — «Записка готского топарха».
А. А. Куник также пришел к убеждению, что «варварами», которые упоминаются в «Записке», были хазары и что созванное топар-хом собрание состояло из крымских готов, которые решили обратиться за помощью к великому князю киевскому — Святославу I [Куник, 1874].
Однако почему автор «Записки» называет великого князя киевского царствующим на севере от Истра ("Ioxpoi)), т. е. на севере от Дуная? По мнению А. А. Куника, в словах топарха — «царствующем на севере Истра», могло выразиться желание автора «Записки» поставить себя на точку зрения жителя византийской столицы: «Не хотел ли он этим перенести себя на географическую точку зрения Кон-стантинопольца, так как он для Константинопольца писал свою записку?» [Там же, с. 73-74](Ф. Вестберг, в связи с этим мнением А. А. Куника, отметил: «...византийцы называли Истром не все течение Дуная, но только низовья его» [Вестберг, 1909, с. 104J. Аналогичного мнения придерживается Г. Г. Литаврин: «Издревле греки считали все, лежащее за Истром (нижнее течение Дуная), находящимся по отношению к ним «на севере», независимо от того, прямо на север, на северо-восток или даже на восток лежат эти области «за Истром»» [Литаврин, 1957, с. 120-121]. )По мнению А. А. Куника, описанное в «Записке» путешествие топарха к Святославу состоялось незадолго до похода Святослава на хазар в 965 г. А. А. Куник в результате исследования «Записки» пришел к выводу об открытии им исторического факта добровольного присоединения крымских готов к Киевской Руси в середине X в [Куник, 1874].
Возможно, время наблюдения топарха за положением «первой из звезд» достаточно точно определено. Согласно результатам астрономических вычислений, произведенных Я. Зейботом, указанное в «Записке» положение среди звезд планета Сатурн в зимнее время в предполагаемый исторический период занимала в начале января 963 г. [Вестберг, 1910]. Если придерживаться взглядов К. Б. Газе, А. А. Куника, А. А. Васильева на порядок размещения фрагментов текста, то,следовательно, начало военных действий, описанных во втором и третьем фрагментах, следует отнести к осени 962 г. [Vasiliev, 1936](Не всеми исследователями разделяется мнение о точности вычислений, произведенных Я. Зейботом. Астроном К. К. Яхонтов пришел к выводу о том, что положение Сатурна, подобное описанному в «Записке», было возможно как наиболее вероятное в январе 992 г. [Литаврин, 1957]. М. А. Шангин считал, что точные астрономические вычисления вообще неприменимы в исследовании текста «Записки готского топарха», т. к., по мнению М. А. Шангина, ее автор пользовался астрологическим календарем [Шангин, 1941]. )А. А. Васильев пришел к выводу о том, что Святослав мог пойти походом на хазар в 965 г. как в силу своих политических расчетов, так и в силу договора с топархом, и что топарх призвал на совет находившихся в Крыму, по соседству с областью топарха, русских людей, которые могли жить в Крыму с первой половины IX в. и, также как крымские готы, могли страдать от хазар, и что эти русские люди могли убедить топарха обратиться к Святославу за помощью [Ibid.].
А. А. Васильев свое мнение о том, что «сторонники» топарха, собравшиеся на совет, были русскими людьми, но не крымскими готами, обосновывает следующими словами автора «Записки»: «Они же, либо потому, что никогда-де не были причастны к царскому благорасположению, что пренебрегали более греческими порядками и больше всего домогались автономии; либо потому, что они соседи царствующему на севере Истра..., и что от тамошних нравов не отличны в своем образе жизни...» [цит. по: Вестберг, 1910, с. 286].
По мнению Ф. Вестберга, «.. .область тсс К^тщата обязана своим именем одноименной крепости. Причина, по которой никто из писателей, за исключением готского топарха, не упоминает о городе та КХчц.ата, — продолжает Ф. Вестберг, — может быть та, что разрушенное варварами укрепление лежало в развалинах и потеряло свое значение. Впрочем, весьма возможно, что Климаты скрываются под каким либо другим наименованием; ибо тамошние города нередко меняли свои названия вследствие наплыва все новых пришельцев» [Вестберг, 1910, с. 256]. А. А. Куник и Ф. Вестберг, в связи с вопросом о локализации области или города Климаты, упоминают о городе Доросе (Дорос;), сведения о котором содержатся в «Житии» готского епископа Иоанна [Куник, 1874; Вестберг, 1910].
Выше было отмечено, что Н. И. Репников отождествил описанный в «Записке» разрушенный город в области, именуемой «Климаты», с крымским «пещерным городом» Эски-Керменом.
Археологические исследования, проведенные в 1928-1930 гг., показали, что крепостные стены в южной части Эски-Кермена были снесены до основания. По мнению Н. И. Репникова, разрушение крепостных стен в южной части города произошло не ранее конца VIII в. и не позднее X в. Результаты раскопок указывают на то, что после разрушения боевых стен жизнь города продолжалась [Репни ков, 1932в].
Согласно одному из предположений Н. И. Репникова, оборонительные сооружения Эски-Кермена могли быть разобраны в конце VIII в. хазарами, как следствие описанного в «Житии Иоанна Готского» неудачного восстания готов под начальством епископа Иоанна против хазарского владычества [Васильевский, 1912; Репников, 1932а; 1 932b](Аналогичного взгляда на дату и возможные обстоятельства разрушения крепостных стен Эски-Кермена придерживался Е. В. Веймарн [Веймарн, 1958а].)В связи с этим предположением Н. И. Репников обратил внимание на следующие слова автора «Записки»: «.. .мы имели свое местопребывание в разрушенном городе и делали вылазки скорее из селения, чем из города... Ибо земля была раньше разорена и значительно опустошена самими варварами, причем они снесли стены до основания» [цит. по: Вестберг, 1910, с. 285].
Н. И. Репниковым, наряду с отождествлением описанного то-пархом разрушенного города Климаты с Эски-Керменом, было высказано предположение о том, что остатки укрепления Кыз-Куле, находящиеся на возвышенности Тапшан, вблизи горы Эски-Кермена, к северо-западу от северной оконечности ее плато, располагаются на месте той «крепостцы» (cppoijpiov), о сооружении которой повествует «Записка готского топарха» [Репников, 1932а]. Для создания в этом месте надежного укрепления достаточно было перегородить плато Тапшан в месте его наибольшего сужения перед северным мысом. На этом самом узком месте плато Тапшан стоит сложенная из камня башня Кыз-Куле, перед которой с южной стороны вырублен в скале ров.
Если допустить, что предположение Н. И. Репникова о местоположении «крепостцы» топарха верно, то, учитывая топографию северной оконечности возвышенности Тапшан, можно объяснить, почему автор «Записки» принял решение строить «крепостцу» (цитадель) для спасения в случае «великой опасности» рядом с городом, но не в самом городе.
Для сооружения цитадели можно было выбрать, например, такой же по площади как плато мыса Кыз-Куле, достаточно большой и вместительный участок территории на плато Эски-Кермена. Однако в этом случае пришлось бы возводить или восстанавливать крепостную стену на значительно большем протяжении, исчисляемом многими десятками метров, чего могли не позволить условия военного времени. «Записка» сообщает: «И она [крепостца] была выстроена с большею поспешностью и ограждена рвом; и вместе с этими... (приготовлениями?) и война началась» [цит. по: Вестберг, 1910, с. 285].
Как отмечалось выше, башня и ров находятся в месте наибольшего сужения скалистого массива Тапшан, в точке соединения осровного массива с северным мысом. Плато мыса представляет собой территорию крепости, площадью 11 250 кв. м, ограничивается со всех сторон обрывами скал. На некоторых участках края плато имеются вырубленные в скале «постели» для парапета и круглые ямки для столбов деревянного частокола.
В «Записке» упоминается о восстановлении старой стены, возможно, в самом городе. Однако, согласно тексту третьего фрагмента «Записки», эта работа производилась после строительства «крепостцы», после нападения и отступления «варваров», во время подготовки к дальнейшим военным действиям, перед собранием, созванном автором «Записки». По мнению Т. М. Фадеевой, «Записка готского топарха» сообщает об одной из попыток восстановления крепостных стен Эски-Кермена, после того, как они были снесены до основания [Фадеева, 1998].
В первом фрагменте «Записки готского топарха», в описании переправы через Днепр, содержатся названия «Ворион», или «Борион» (Bopubv), и «Маврокастрон» (Мсшрокаатроу). По мнению А. Л. Бер-тье-Делагарда, Борион находился на острове Тавань, на Днепре, в месте известной переправы через Днепр, у нынешних городов Бе-рислав и Каховка. Маврокастрон, по мнению А. Л. Бертье-Делагар-да, располагался в урочище Черная Долина, на сухопутном пути от днепровского острова Тавань в Крым, в 25 верстах к югу от места днепровской переправы, на реке Конка. По сообщению А. Л. Бертье-Делагарда, Черная Долина в течение длительного времени была местом отдыха на пути в Крым, и в ней было построено временное укрепление, острог [Бертье-Делагард, 1919].
Таким образом, топографические особенности горы Эски-Кермена и ее ближайшей округи, наряду с археологическими данными, а также общие географические сведения, содержащиеся в «Записке готского топарха», могут служить надежным основанием гипотезы Н. К. Репникова, связывающей «Записку готского топарха» с крымским «пещерным городом» Эски-Керменом.
Старая легенда Эски-Кермена
(Мартин Броневский: об «ужасных преступлениях» греческих князей)
Выше было упомянуто о том, что каких-либо достоверных сведений об Эски-Кермене в средневековых письменных источниках не сохранилось. Первое достоверное сообщение об Эски-Кермене относится к XVI в. и содержится в «Описании Крыма» Мартина Броневского. Мартин Броневский, польский дипломат, находившийся в 1578 г. в Крыму свыше 9 месяцев в качестве посла польского короля Стефана Батория к крымскому хану Мухаммед-Гирею, имел возможность посетить «пещерные города». Побывав в Эски-Кермене, Мартин Бро-невский записал: «Недалеко от Манкопии и Черкесигермена, турецкой крепости, новой и названной от имени "Черкес", расположены древняя крепость и город, но ни турки, ни татары, ни даже сами греки не знают ее имени, вследствие ее необычайной древности. Она пришла в разорение во времена греческих князей, о которых в этих местах рассказывают о многочисленных злодеяниях, которые они совершали против Бога и людей. На каменной горе, на которой расположен город, с удивительным искусством высечены в скале дома, которые в большинстве своем сохранились в целости, несмотря на то, что место это ныне заросло лесом. Храм, украшенный мраморными и серпентиновыми колоннами, ныне простертый на земле и разрушенный, свидетельствует, что это место было некогда значительным и знаменитым» [Broniovius, 1595, p. 8](Автор книги выражает признательность С. А. Тахтаджяну за помощь при переводе на русский язык данного фрагмента текста (вульгаризированная латынь): «Arx et ciuitas quondam antiquissima Mancopiae, et Cercessigermeno a Turcis arce noua et a Cercessio nominata proxima est, nee ea a Turcis et Tartaris, ac ipsis etiam Graecis propter nimiam vetustatem aliquod cognomen nunc habet. Graecorum tamen Ducu(m) temporibus, de quibus in eo loco plurima nefanda, quae in Deum, hominesq(ue); illi perpetrabant, praedicatur, ea corruit. Ac in eo monte saxoso, in quo sita est in saxo miro admodum opere domus excisas habet, quae et si ille locus nunc syluosus est, integrae tamen plurimae reperiuntur. Phanum marmoreis et serpentinis columnis ornatum humi iam prostratum et corruptum insignem et clarum quondam eum locum extitisse testatur» [Broniovius, 1595, p. 8].)Возможно, рассказ о «многочисленных злодеяниях» греческих князей против Бога и людей, который нашел отражение в этой записи, является сравнительно поздней легендой.
Представляется уместным предположить, что услышанный Мартином Броневским в XVI в. рассказ о «злодеяниях» греческих князей был основан на фактах обнаружения на территории Эски-Кермена жителями, населявшими округу этого древнего города после его гибели, многочисленных помещений, наполненных человеческими костями. Возможно, в сознании жителей округи опустевшего города, имени которого уже никто не помнил, это явление нашло объяснение, как проявление чрезвычайной жестокости греческих князей, будто город был построен на костях человеческих жертв.
В Эски-Кермене помещения, в которых складывались без порядка человеческие кости, после временного оставления мертвых тел в особых каменных гробницах, представляют собой, в частности, небольшие овальные или прямоугольные в плане камеры с нешироким входом, высеченные в скале рядом с храмами или, возможно, семейными часовнями. Согласно предположению Н. И. Репникова, обычай хоронить таким способом кости в храмовых и семейных усыпальницах мог быть принесен в Крым иконопочитателями, бежавшими из Малой Азии в эпоху иконоборчества в Византии [Репников, 19326]. А. Л. Бертье-Делагард упоминает о многих церковных усыпальницах в Крыму, наполненных человеческими костями, и указывает, как на отголосок этого обычая, на обряд захоронения в Афонском монастыре: «Такой обычай и до сих пор существует на Афоне, где могилы разрываются через три года, а кости сносятся в усыпальницы» [Бертье-Делагард, 1886, с. 220].
Вторичные погребения костей в костехранилищах, так называемых оссуариях, практиковались многими народами со времен глубокой древности [Hartland, 1911]. Обряд захоронения в оссуариях (или астоданах), похожий на обряд, описанный А. Л. Бетье-Делагардом и Н. И. Репниковым в Крыму, был распространен в среде древнеиран-ских народов. Он основывался на убеждении древних иранцев в том, что тела умерших людей нельзя предавать земле, воде или огню, т. к., по представлениям древних иранцев, земля, вода и огонь являлись священными, их следовало содержать в чистоте и не допускать их контакта с подверженной разложению мертвой плотью. Носителями этих представлений в Азии были приверженцы зороастризма. Обычай захоронения у зороастрийцев и подобные ему обычаи обращения с умершими могли основываться также на древней вере в воскресение путем восстановления тела из костей [Бойс, 1988].
Возможно, эски-керменский погребальный обряд, связанный с захоронениями костей в усыпальницах (оссуариях), содержал в себе элементы, которые роднили его с зороастрийским погребальным обрядом. Зороастрийская идея всеобщего воскресения напоминает христианскую идею: воскресение мертвых должно наступить после прихода Спасителя. Однако в зороастрийской идее воскресения кости, как принято считать учеными, занимают значительное место. Предполагается, что именно восстановление тела из костей является той целью, с которой приверженцы зороастризма сохраняют свободные от тленной плоти кости [Бойс, 1988]. Вместе с тем, есть ли достаточные основания для предположения об особой важности костей, по сравнению с подверженной разложению плотью, в зороастрийской идее воскресения? Высказываются различные мнения по этому вопросу [Хисматулин, Крюкова, 1997].
Древнейшие археологические свидетельства зороастрийского ритуала похорон известны примерно с 400 г. до н. э. в Малой Азии. Одним из этих древнейших свидетельств является высеченный в горах Ликии (области на юге Малой Азии) склеп в скале, устроенный Артимой, возможно, персидским правителем. Оссуарий, сооруженный Артимой для захоронения своих костей и костей его потомков, состоит из двух небольших помещений, в скальном полу которых высечены прямоугольные углубления, покрывавшиеся каменными плитами. В каждом углублении находились кости нескольких человек, собранные после выставления мертвых тел на открытом воздухе [Бойс, 1988]. Согласно описанию, эти погребальные сооружения похожи на некоторые погребальные сооружения в Эски-Кермене.
Известно, что многие представления иудаизма, христианства и ислама были заимствованы у зороастризма. Однако похоронные обряды, связанные с верой в грядущее воскресение путем восстановления тела из костей, могли существовать в среде народов, живших в Азии, еще до возникновения зороастризма. Существует мнение, что существенная часть элементов, составляющих различные (локальные) варианты погребального обряда зороастрийцев, восходит к более ранним, чем само формирование зороастрийской религии, пластам индоиранских верований [Мейтарчиян, 1999]. Возможно, очень древние представления о способах преодоления смерти и о грядущей победе жизни над смертью нашли отражение в описанном эски-кер-менском погребальном обряде и в подобных ему обычаях обращения с умершими людьми.
Два... Дороса (О возможной связи событий, происшедших в Северной Сирии и в Крыму в VII в.)
В 638 или 639 г. н. э. в Северной Сирии произошло событие, последствия которого, возможно, имеют отношение к крымскому «пещерному городу» Эски-Кермену.
В византийской «Хронографии» Феофана, составленной приблизительно в 810-814 гг., охватывающей события 284-813 гг., под разными датами содержатся сведения о двух городах, имевших название Дорос (в издании К. де Боора, в форме Aocpaq), — в Сирии и в Крыму. О сирийском Доросе Феофан сообщает, что в 6000 г. (т. е. в 507/508 г.) восточно-римский император Анастасий I оградил стенами Дарас, большое и крепкое место в Месопотамии, на границе Римских и Персидских владений, построил в нем церкви, кладовые для хлеба, водоемы, портики, общественные купальни, назвал эту крепость Анастасиополем (' АуаотоюшоХщ), дал права города и что в 6130 г. (т. е. в 638/639 г.) этот Дарас был захвачен Иадом, полководцем арабского правителя Омара(Имеется в виду Омар I, с 634 г. второй халиф в Арабском халифате.)и многих людей в этом городе захватчики побили [Theophanes, 1883-1885, vol. 1, р. 15024 29, 3402(К>6](За основу летоисчисления Феофан берет Александрийскую эру, т. е. насчитывает от сотворения мира до Рождества Христова 5492 года. Кроме счета по годам, Феофаном проводится счет по индиктам, однако не всегда первый совпадает с последним. Ввиду обнаруженных ошибок в счете по годам, пользуясь хронологией Феофана, следует к его счету годов прибавлять один год в промежутке между 6099 (606/607) и 6204 (711/712) гг., и в промежутке между 6219 (726/727) и 6266 (773/ 774) гг. [Чичуров, 1980].)
крымский Дорос (Дарас) упоминается Феофаном в связи с бегством ризантийского императора Юстиниана II из заключения в Херсонесе Таврическом в конце VII или начале VIII вв. (не ранее 698 г.) [Theophanes, 1883-1885, vol. 1, p. 37226_3,](П. И. Кеппен в своей книге «Крымский сборник: О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических», повествуя в одном из примечаний об упоминаниях византийскими писателями имени Дорос (Дарас), пишет следующее: «Дарасом (Дарас;) называлось также имевшее свою Епархию место в Сирии, которое находилось в 6 милях от пределов Персии и Ассирии и было известно также под именем Анастаси-ополя» [Кеппен, 1837, с. 59]. )
Согласно гипотезе Н. И. Репникова, Эски-Кермен есть изначальный крымский Дорос(Вопрос о происхождении названия «Дорос» остается невыясненным [Чичуров, 1980]. Известны греческая, готская, кавказская, кельтская этимологии [Vasiliev, 1936]. По мнению О. Н. Трубачева, название «Дорос» имеет таврское (индоарий-ское) происхождение и родственно древнеиндийскому dara-, что означает «пещера», а также «гора» [Трубачев, 1977]. Некоторые исследователи отмечали сходство слов Дарас; и Taupeq [Bruun, 1866; Равдоникас, 1932; Vasiliev, 1936]. Ф. Брун обратил внимание на то, что армяне называли Малоазийский Тавр (горную систему в Турции) Доросом [Bruun, 1866]. )центр Крымской Готии и Готской епархии в Крыму в период раннего средневековья [Репников, 1932а]. Археологические свидетельства указывают на то, что Эски-Кермен как укрепленный город возник в VI-VII вв.
Ф. И. Шмит, исследовавший Эски-Керменскую базилику в 1930 г., охарактеризовал ее архитектурный облик как весьма необычный, не характерный для крымской церковной архитектуры, и сблизил тип Эски-Керменской базилики с «сирийским» типом базилик на основании нескольких признаков, одним из которых является, по мнению ф. И. Шмита, наличие у Эски-Керменской базилики трехчастного «сирийского» алтаря. Ф. И. Шмит считал, что Эски-Керменская базилика построена по сирийским образцам. «В таком случае, — писал Ф. И. Шмит, — время построения эски-керменской базилики определяется разгромом Сирии и гибелью сирийской архитектурной традиции вначале VII в. ...» [Шмит, 1932а, с. 233]. По мнению Ф. И. Шмита, предположение о том, что Эски-Керменская базилика построена по сирийским образцам, чрезвычайно важно для определения исторического места всего Эски-Кермена.
Н. И. Репников после первых раскопок в Эски-Кермене, проведенных в 1928-1929 гг., писал о том, что, по его мнению, происхождение особого погребального обряда, связанного с захоронениями человеческих костей в усыпальницах (оссуариях), существовавшего в Эски-Кермене в период VIII—XIII вв., следует видеть в «сиро-мало-азийском» влиянии [Репников, 19326].
Результаты археологических исследований в Эски-Кермене и сформулированные археологами выводы дают основание думать о возможной исторической связи Эски-Кермена не только с Сирией и Малой Азией, но и с упомянутым в «Хронографии» Феофана сирийским Доросом (Анастасиополем).
Возможно, сирийский Дорос (Анастасиополь) — это древний город Рум-Кале (Rum-Kale, «Греческая Крепость») на берегу реки Евфрат, описанный X. К. Мольтке, побывавшим в Рум-Кале в 1838 г. [Moltke, 1882], и К. Хуманном, побывавшим в этом городе в 1883 г. [Ншпапп, 1890], и упомянутый Ф. И. Шмитом в связи с исследованием Эски-Керменской базилики [Шмит, 1931; 1932а].
Рум-Кале (или Румкалеси) расположен в юго-восточной части современной Турции, в той ее области, которая ранее называлась Коммагена, входила в состав Сирии (с 72 г. н. э.) и являлась ее наиболее северной частью. Феофан в своей «Хронографии» сообщает, что сирийский Дорос находился недалеко от Нисибиса (то Ntx^ipioq) [Theophanes, 1883-1885, vol. 1, p. 1802I-18110]. Ниси-бис — это древнее название современного турецкого города Ни-зип (Nizip). Рум-Кале расположен в гористой местности, на западном берегу реки Евфрат, в 28 км к северу от Низипа [Humann, Puchstein, 1890, Bd. 2, К. 2].
Ф. И. Шмит, анализируя архитектурный облик Эски-Керменской базилики, обратил внимание на соответствие описаний Рум-Кале, сделанных X. К. Мольтке и К. Хуманном, общей топографии и некоторым конструктивным особенностям Эски-Кермена [Шмит, 1931; 1932а].
Рум-Кале расположен на плоской вершине скалистой горы, имеющей крутые склоны и неприступные обрывы, и, так же как гора Эски-Кермена, вытянутой с севера на юг. X. К. Мольтке следующим образом описывает Рум-Кале (Rumkaleh): «В Рум-Кале трудно определить, где кончается скала, и где начинаются плоды труда человека. Прежде всего, были обрезаны на глубину от 40 до 100 футов склоны языка горы [что превратило склоны в обрывы], с одной стороны которой расположен Евфрат, а с двух других сторон — глубокая долина ручья Марсифан. На этой [скальной] стене на 60 футов вверх возвышаются стены, [сложенные] из местного беловатого камня, с зубцами, башнями и навесными бойницами. Через шесть ворот, которые расположены одни за другими, вьется вверх единственная дорога, [следуя] по которой можно достичь сорока домов; все остальное представляет собой кучи камня. В целом, все выглядит как тщательно обработанная скала, как будто кому-то удалось раскроить огромный кусок мела» [Moltke, 1882, S. 223-224].
Согласно описаниям X. К. Мольтке и К. Хуманна, а также плану, составленному X. К. Мольтке и опубликованному К. Хуманном, крепостные стены Рум-Кале поставлены на самом краю обрыва, создавая подобие естественного продолжения массива горы. В скале, на которой расположен город, имеются искусственные пещеры и глубокий колодец, к которому сверху, с плато горы ведет вниз прорубленная в толще скалы «винтовая» лестница [Humann, 1890](В. И. Равдоникас, возможно, в связи с отмеченным Ф. И. Шмитом сходством Эски-Керменской базилики с базиликами сирийского типа, а также некоторым сходством оборонительных сооружений Эски-Кермена и Рум-Кале, писал: «...когда-нибудь можно будет открыть звенья развития, приведшего к Эски-Кермену. Возможно, что эти звенья топографически с Эски-Керменом не совпадают. Многочисленные примеры показывают, как поселение... переносится на другое место, более отвечающее новым условиям социально-хозяйственной жизни. Выстраивается в новом пункте крепость, сооружаются... храмы, и получается впечатление, что город действительно возникает сразу, в то время как он имел за собой уже длительную историю. Так было, напр., со многими древнерусскими городами... То же самое могло быть с Эски-Керменом» [Равдоникас, 1932, с. 97]. )Представляется возможным допустить, что, если идентичность названий двух городов, упоминаемых в «Хронографии» Феофана, не является случайной, крымский Дорос мог быть назван в честь сирийского Дороса, подобно тому, как позднее город Херсон в устье Днепра был назван в честь крымского Херсона (Херсонеса Таврического). И, может быть, какая-то группа беженцев из сирийского Дороса, захваченного и, вероятно, разоренного Иадом в 638 или 639 г., принимала участие в строительстве крымского Дороса, основанного на месте, которое к тому времени уже могло использоваться окрестным населением в качестве временного естественного убежища.
Свод греческих надписей Эски-Кермена и его ближайшей округи
(Материал подготовлен А. Ю. Виноградовым)
Немногочисленные (по сравнению, например, с Мангуп-Кале) надписи с Эски-Кермена представляют чрезвычайный интерес как чуть ли не единственный древний письменный источник по истории города. До сих пор единственным эпиграфическим памятником с самого Эски-Кермена (не считая подписей к изображениям на фресках храма «Успения») считается надпись из храма «Трех всадников» - ее видел еще Ф. К. Маршал фон Биберштейн в конце XVIII в. (ПФА РАН. Ф. 65. Оп. 1. Д. 44. Л. 17). Однако в настоящее время, благодаря архивным разысканиям С. В. Харитонова и автора этого Свода, удалось обнаружить еще два эпиграфических Камень с надписьюпамятника, один из которых чрезвычайно интересен. Кроме них, в материалах Эски-Керменской экспедиции 1930 г. есть описание и фотография еще одной надписи, представленной тремя буквами, однако мы не можем с уверенностью определить ни соотношение верха и низа в ней, ни язык — греческий или латинский (рис. 66).
Рис. 66. Камень с надписью, найденный в ходе раскопок Эски-Керменской базилики в 1930 г. По фотографии, опубликованной в статье Ф. И. Шмита «Эски-Керменская базилика» [Шмит, 1932а, рис. 63] (Фотоархив ИИМК РАН. Her. II 2454)
На подписи и надписи в храме «Донаторов», расположенном в балке Черкес-Кермен, обратил внимание еще Ю. А. Кулаковский, предоставивший В. В. Латышеву шесть копий этих эпиграфических материалов [Латышев, 1896, с. 124—125, № 43а]. Пять из них являются подписями к фигурам святых, и лишь одна копия (точнее, две ее верхние строки) представляет собой остаток надгробной надписи. Остатки еще двух подобных надгробных надписей удалось выявить в ходе дальнейших работ по изучению фресок храма «Донаторов» (2002 г., обследования И. Г. Волконской).
При составлении Свода была взята за основу система PETRAE (Университет Бордо-Ш) с любезного разрешения ее создателя А. Брессона. Мы оставили вне рассмотрения все подписи к изображениям святых и праздников на фресках, а также буквенные символы на строительной керамике, включив в рассмотрение только лапидарные памятники и надписи такого же типа на фресках. Наша сердечная благодарность парижским коллегам Д. Фейселю и Г. Курциану, чьи советы оказались весьма полезными для нас при работе над Сводом.
Эски-Кермен
Строительные надписи Неизвестного
Носитель: фресковая полоса с рамкой на карнизе. Материал: темпера. Состояние нам.: большая часть поверхности повреждена.
Место находки: Эски-Кермен, храм «Трех всадников», сев. стена, под фреской с изображением трех св. всадников. Обстоятельства находки: первое упоминание — у Ф. К. Маршала фон Биберштейна
(ПФА РАН. Ф. 65. Оп. 1. Д. 44. Л. 17). Место хран.:in situ Инв. номер: отс. Вые: 8,9 см. Шир.: 320 см.
Эпиграфическое поле: полоса под фреской.
Датировка текста: XIII в. Источник датировки: указание надписи.
Публ.: Латышев, 1896, с. 47-48, табл. II, № 43.
Лит.: Григорович, 1874, с. 16; Могаричев, 1997, с. 49-50; Виноградов, 2002, с. 57.
Анализ: сокр. ?(?)???: Латышев, 1896, с. 41, № 33.
+ ???????(?????) к(са) ?????????(?)??? ? ????? ??? ?(?????)? ?(?????) ???? ?????(??) ??[???]??? ?(??) ??????? ?????[??? ??? ?????? ??? ?(??)? ?????? ..., ?????] ??..'
Критический аппарат: ? ????? ???.; ?(?????) ???.; ??..' ??§.
Вырублены и расписаны эти святые Христовы за душевное спасение и отпущение грехов имярека в 67.. г.
Коммент.: Надпись из храма «Трех всадников» — типичный пример фрескового посвящения, ближайшие аналогии которому мы находим в Инкермане [Латышев, 1896, с. 37-40, табл. И, № 32]. Такой тип дедикативной надписи, по-видимому, получил распространение в Горном Крыму именно в XIII в., т. е. в эпоху расцвета Эски-Керме-на. Дату на нашем памятнике читал только В. И. Григорович [Григорович, 1874, с. 16], в 1896 г. она была уже утрачена.
Обычно данное посвящение связывали с вырубкой храма в отвалившейся от основного массива скалы известняковой глыбе и считали, что слова «вырублены и расписаны» подразумевают храм неких трех святых всадников (термин ????????? в значении «расписывать» характерен для христианских надписей ????-?? вв.). Однако недавние наблюдения ?. ?. Гайдукова показали, что для исполнения фрески северная стена и потолок храма были перетесаны (что особенно хорошо видно на косяке западного входа). Таким образом, слова «вырублены и расписаны» относятся не к первоначальному сооружению храма, но к его перестройке, возможно, связанной с сооружением гробницы в северной части храма.
Три всадника на фреске понимались как трое святых и были убедительно, на наш взгляд, интерпретированы Е. С. Овчинниковой как три изображения св. Георгия Победоносца: Георгий-защитник, Геор-гий-драконоборец и Георгий-спаситель [Овчинникова, 1976, с. 230-233]. К этому выводу приводит нас слово ? ?????, «святые», которое хорошо читается в копии Ф. К. Маршала фон Биберштейна (на что любезно указано нам И. В. Тункиной), но опущено у В. В. Латышева (Ю. М. Могаричев вслед за О. И. Домбровским приписывает В. В. Латышеву чтение «святые мученики»). Следующее за словом ? ????? «тау» с титлом наверху мы склонны понимать как сокращение от ??????, поздневизантийской формы классического ?????. Имя деди-канта не сохранилось, но размер лакуны позволяет предположить, что в надписи было указано не только имя вместе со стандартным выражением «раб Божий», но и статус посвятителя, который мог быть, судя по характеру работ, достаточно высоким.
Инвокативные надписи
Неизвестного
Носитель: блок кладки. Материал: известняк. Состояние пам.; неизв.
Место находки: Эски-Кермен, базилика, юж. апсида, внешняя сторона. Обстоятельства находки: 1930 г., раскопки Ф. И. Шмита. Место хран.: неизв. Размер: неизв.
Датировка текста: неизв. Стиль надписи: граффито. Публ.: ined.
?(???)?, ?[????? ??? ?????[? ??? ?????
Господи, помоги рабу Твоему имяреку.
Коммент.: Мы имеем здесь дело с типичным граффито на стенах храмов, характерным для всего средневековья. Особой популярностью при этом пользовалась наиболее священная часть храма — апсида, причем часто именно ее южная, правая сторона (сравните с храмом в селе Кудрино, Крым). Формула надписи также чрезвычайно распространена, поэтому точно датировать надпись не представляется возможным.
Надгробные надписи
Ла..ули-бея (рис. 67)
Носитель: каменная плита. Материал: известняк. Состояние пам.: сколы по краям.
Место находки: Эски-Кермен, район «восточной калитки», край скалы, раскоп № 5. Обстоятельства находки: 1937 г., раскопки Н. И. Репникова. Место хран.: неизв. Размер: неизв.
Датировка текста: XIV-XV вв. Источник датировки: палеография.
Публ.: ined.
??????? (??) ??????? ??
? ?????? ??? ?(??)? ??.-.????-???, ? ?? ???-??? ?????? ??? ?' ??????, ???? ?[??]?? ??' (?), ????? ??????[??]?. Критический аппарат: С. 5: ?' Kourts.
Почил во блаженной [памяти] и раб Божий Ла..ули-бей, первого разряда третьей части, 17 (?) мая, в пятницу.
Надгробие
Рис. 67. Надгробие, найденное на восточном краю плато Эски-Кермена, вблизи «восточной калитки» в 1937 г. (Фотоархив ИИМК РАН. Her. II 40870)
Коммент: Сведения об этой надписи отсутствуют в «Дневнике работ по зачистке и фиксации системы обороны Эски-Кермена в 1937 г.» (РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1, 1937. Д. 179). Эта надпись упоминается в «Описи материалов Эски-Керменской экспедиции 1937 г. из раскопа № V (Линия обороны)» (РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1, 1937. Д. 182. Л. 84 об., № 202), согласно которой камень с надписью был передан в ГАИМК, а также в «Описи негативов Эски-Керменской экспедиции 1937 г.» (РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1, 1937. Д. 183. Л. 3, № 132), в рукописном отчете Н. И. Репникова «Работы Эски-Керменской экспедиции 1936-1937 гг.» (РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1, 1936. Д. 268. Л. 48-48 об.), в рукописи «Стратиграфия находок Эски-Керменской экспедиции 1937 г.» (РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1, 1936. Д. 298а. Л. 101 об.-102). Фотографии и негативы этой надписи хранятся в Фотоархиве ИИМК РАН (Альбом 0.1344. Л. 2; 0.1373. Л. 49; Her. II 39479; II 40870). Камень с надписью, вероятно, является случайной находкой. Наши поиски самого камня пока не дали результатов.Формула надписи - «иже во блаженной памяти и раб Божий» — традиционна как для Х-ХН вв. (ср., напр.: Латышев, 1892, с. 37-38, №32; 1896, с. 33-34, №27; 1908, с. 29-30, № 23), так и для поздневи-зантийского времени (ср., напр.: Латышев, 1918, с. 20, № 4). Несколько необычно выглядит сокращение слова ??, которое похоже скорее на типичную аббревиатуру ???. Пропуск слова «память» встречается в крымском надгробии Чупана из Лак 1364 г. [Латышев, 1898, с. 235-238, 252, № 64г].
В имени усопшего пропали две буквы, однако хорошо читаются как начало и конец имени, так и татарский титул «бей», встречающийся также в надписи Цула-бея 1503 г. с Мангуп-Кале [Латышев, 1902, с. 31-33]. Введение выражения, описывающего статус погребенного, словами ? ??? характерно для поздневизантийской эпиграфики (ср., напр.: Скржинская, 1961, с. 75-77). Однако чрезвычайно необычна сама должность — «первого разряда третьей части».
Что касается последних слов (чтение у' было предложено в частной беседе Г. Курцианом), то аналогию им можно отыскать в надписи XIV в. с Мангуп-Кале [Латышев, 1896, с. 56-57, табл. VI, № 47; Малицкий, 1933, с. 15-19, рис. 3, 4], где, несмотря на позднейшие повреждения, в конце строки 6 читаются слова ?????? ??', «11 части», которые обозначают там, возможно, крайний рубеж княжества Феодоро. Рискнем предположить, что княжество Феодоро, состоявшее из разделенных горами долин, территориально подразделялось на округа — «части» (как минимум 11), причем номер эски-кермен-ской части — 3 хорошо понятен, если отсчет велся от центра княжества, т. е. от соседнего Мангуп-Кале.
Кажущееся гапаксом выражение «первого разряда», которое обозначает, по всей видимости, высший класс феодоритского чиновничества, на самом деле может содержаться и в хорошо известном надгробии Авраама и Косьмы из пещерного храма в Инкермане [Латышев, 1896, с. 40-42, табл. III, № 33]. В этой надписи, которая, судя по архитектуре церкви, относится к XIV или XV в., сомнение вызывает отчество погребенных - ?(????) "???[?], «сын Афки»: во-первых, сокращение ?(???) не находит себе аналогий; во-вторых, если даже такое сокращение в данном случае имеет место, непонятно, почему это слово не повторено во втором случае; наконец, в надписи четко различаются сохранившиеся ударения, стоящие над некоторыми словами, и знаки сокращений или цифр (как и над вышеупомянутым ипсилоном одно из этих титл стоит над следующей за ипсилоном альфой). Поэтому мы склонны читать в инкерманской надписи подобное эски-керменскому обозначение чина: «первого разряда», с добавлением слов ??? ?????, «и комит».
Таким образом, надгробие с Эски-Кермена заставляет нас пересмотреть целую группу эпиграфических памятников, возникших на территории княжества Феодоро в XIV-XV вв., и дает ценные сведения об административной структуре этого княжества.
Черкес-Кермен Надгробные надписи
Надгробие донатора
Носитель: фреска на стене храма. Материал: штукатурка. Состояние пам.: оббит снизу.
Место находки: балка Черкес-Кермен, храм «Донаторов», зап. стена, сев. сторона. Обстоятельства находки: 2002 г., обследования И. Г. Волконской. Место хран.: in situ. Инв. номер: отс. Вые: 3,4 см. Шир.: 3,5 см.
Эпиграфическое поле: над левым плечом фигуры св. Акиндина.
Датировка текста: XIII-XIV вв. Источник датировки: характер фресок. Шрифт: белая краска по синему фону. Стиль надписи: вытянутые по вертикали и заостренные на концах буквы.
Публ.: ined.
?]????[??? ? ?????? [??? ?(??)? ? ?????]
Почил раб Божий имярек.
Надгробие донатора
Носитель: фреска на стене храма. Материал: штукатурка. Состояние пам.: оббит снизу.
Место находки: балка Черкес-Кермен, храм «Донаторов», сев.-зап. угол. Обстоятельства находки: до 1896 г., обследования Ю. А. Кула-ковского. Место хран.: in situ. Инв. номер: отс. Вые: 3,8 см. Шир.: 7,3 см (верхняя строка). Вые: 3 см. Шир.: 4,5 см (нижняя строка).
Эпиграфическое поле: слева от головы женской фигуры.
Датировка текста: XIII-XIV в. Источник датировки: характер фресок. Шрифт: белая краска по синему фону. Стиль надписи: вытянутые по вертикали и заостренные на концах буквы.
Публ.: Латышев, 1896, с. 124-125, № 43а, ?.
??????(??) [? ????? ??? [?(??)? ? ?????
Критический аппарат: С. 1: ???????? Lat.; С. 1-2: ? ????? Vin.
Почила раба Божья имярек.
Коммент.: Следующая, третья строка из данной копии Ю. А. Ку-лаковского, опубликованной В. В. Латышевым [Латышев, 1896, с. 125, № 43а, ?], вряд ли относится к этой надписи, скорее, это подпись к св. Георгию.
Надгробие донатора
Носитель: фреска на стене храма. Материал: штукатурка. Состояние нам.: оббит снизу.
Место находки: балка Черкес-Кермен, храм «Донаторов», сев. стена. Обстоятельства находки: 2002 г., обследования И. Г. Волкон-ской. Место хран.: in situ. Мне. номер: отс. Вые: 2 см (по высоте буквы сохранились не полностью). Шир.: 8 см.
Эпиграфическое поле: между фигур свв. Георгия и Димитрия, над головой донатора.
Датировка текста: XIII-XIV в. Источник датировки: характер фресок. Шрифт: белая краска по синему фону. Стиль надписи: вытянутые по вертикали и заостренные на концах буквы.
Публ.: ined.
'Ек]01|1Г|9г| [6 5о\)А.ос; [то\) 0(?o)i3 6 8eiva]
Почил раб Божий имярек.
Коммент.: Все три надгробные надписи в храме «Донаторов» содержат типичную и практически единственную надгробную формулу поздневизантийского времени «почил раб Божий имярек». Надписи, несомненно, относятся к фигурам «княжеской семьи», расположенным между изображениями святых. Поскольку фигур, ассоциируемых с «княжеской семьей», пять [Домбровский, 1966, с. 32-34], то таким же, возможно, было и число надписей. От трех исследованных надписей сохранилась только верхняя часть, так что остается неизвестным, были ли указаны в них, кроме имени, статус покойных (судя по изображениям, достаточно высокий) и дата смерти.
Иконографические схемы алтарных росписей храма «Успения» и храма «Донаторов»
(Материал подготовлен И. Г. Волконской)
Как уже отмечалось, фрески пещерных храмов Эски-Кермена привлекали внимание ученых на протяжении многих лет. В литературе есть указания на копии и зарисовки, выполненные различными исследователями [Репников, 1932а, с. 146-147]. Известно также, что в конце 1920-х гг. в Эски-Кермене работали художники-копиисты Г.Андреев и Л. И. Линно [Равдоникас, 1929; Репников, 1932а]. После упорных поисков их работы, выполненные в Эски-Кермене и его округе, были обнаружены С. В. Харитоновым в архиве ИИМК РАН( РА ИИМК РАН. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1. Л. 1-12. Две зарисовки выполнены карандашом, остальные работы на десяти листах — акварелью и темперой. Формат примерно соответствует А 3, А 2. См. также: Харитонов, 20036.)
Эта находка послужила ценным материалом, позволившим точнее увидеть систему росписи храмов, понять построение ряда композиций. Большую помощь в этом направлении оказала также работа А. Ю. Виноградова по прочтению надписей на фресках.
В 2001-2002 гг. И. Г. Волконской — автором этого раздела — были сняты кальки со всех сохранившихся и читаемых композиций эски-керменских храмов «Успения» и «Донаторов». В процессе выполнения кальки с изображения, как правило, частично утраченного, становится возможным более четко увидеть замысел автора росписи и в ряде случаев достоверно реконструировать фрагменты композиции. Суммируя полевые и архивные данные, удалось представить системы росписи храмов «Успения» и «Донаторов». Данный раздел посвящен особенностям живописного оформления алтарей этих храмов.
Храм «Успения
В храме «Успения» живописью покрыта его северная часть, включая алтарь, расположенный также в северной части помещения храма. Характерной особенностью изображений является холодно-зеленый санкирь (нижний живописный слой в изображениях ликов и обнаженных частей тела на фресках и иконах), который в настоящее время к тому же почти обнажился, лишившись верхних слоев живописи — плавей.
В конхе апсиды храма «Успения» изображен Христос, восседающий на престоле, с предстоящими Богородицей и Предтечей. Спаситель облачен в красный гиматий и темно-бордовый хитон (что является иконографической особенностью), на правом плече виден желтоватый клав. Перекрестие Его нимба бордовое. Правая рука — в благословляющем жесте, в левой руке — закрытое Евангелие. От изображения Богоматери остались лишь часть нимба с фрагментом головы и небольшая нижняя часть фигуры. Предтеча облачен в коричневый хитон и оливковый гиматий. Над фигурами сохранились подписи, соответственно IE и МР 0Y. Между престолом и фигурами предстоящих изображены ангельские силы. Левый ангел — шестокрыл с красными крыльями и зелеными подкрылками. Правый ангел изображен с четырьмя зелеными крыльями и красными подкрылками, над головой его видна рипида цвета золотистой охры. У обоих ангелов из-под крыльев видны руки и ноги. В процессе выполнения кальки с данной композиции было замечено, что по бокам от фигуры правого ангела, выше верхней части крыльев имеются полукруглые изображения охристого цвета. Правое из них имеет коричневые разделки, похожие на изображение шерсти или гривы. Очевидно, здесь был изображен тетраморф. Перед нами — композиция, соединившая в себе Деисуса и видение пророка Иезекииля. Многочисленные примеры изображения видения пророка Иезекииля в конхе апсиды имеются в Закавказье, Малой Азии, Сирии и Египте. Это — архаичная композиция, известная с доиконо-борческих времен. Христос в мандорле с тетраморфами и огненными «престолами» изображен в церкви Лмбат в Армении (начало VII в.). В церкви св. Додо Давид-Гареджийского монастыря в апсиде изображен Христос во славе с символами Солнца и Луны, а также двумя тетраморфами (фреска датируется VII—VIII вв.). К концу IX в. (или к XI в., по М. Рестле) относится роспись свода апсиды храма «Трех Крестов» в Каппадокии, представляющая довольно сложную композицию видения пророка Иезекииля и пророка Исайи. В более позднее время эта композиция соединяется с Деисусом, что мы находим, например, в грузинской церкви св. Георгия в Накипари (1130 г.), в сирийской церкви св. Димитрия в селении Кузба (вторая половина XII в.), в малой церкви монастыря Кобайр (1263 г.) в Армении. В самом Крыму, в церкви армянского монастыря Сурбхач имеется интересный вариант такого Деисуса, где Спаситель изображен во славе, а символы евангелистов расположены свободно на фоне композиции. Фреска датируется О. И. Домбровским концом XIV — началом XV в. [Домбровский, 1966]. Ближайшей по месту нахождения аналогией описанной композиции является роспись конхи апсиды церкви Южного монастыря на горе Мангуп. Здесь, в конхе апсиды помещен Деисус с тетраморфами и двумя неизвестными святыми. О. И. Домбровский датировал эту фреску XIV-XV вв.
В нижней части апсиды эски-керменского храма «Успения» изображено «Поклонение Жертве». Возникновение этой композиции относится приблизительно к концу XI в., но окончательное оформление связано с византийскими богословскими спорами второй половины XII в. относительно евхаристической Жертвы. Наиболее ранними примерами этой композиции в византийском мире являются алтарные росписи церкви св. Георгия в Курбиново (1191 г.) и церкви Ризы Богоматери в селе Биела (конец XII — начало XIII вв.), в Сербии.
В эски-керменском храме «Успения», в центре композиции «Поклонение Жертве» находилось изображение потира, о чем можно судить по фрагментам ярко-красного цвета на месте изображения воздуха. К чаше с обеих сторон склоняются фигуры ангелов с рипидами в руках: у левого — желтая, у правого — красная рипиды. Крылья обоих ангелов бордовые. Правый ангел — в белом стихаре с охристой каймой и красным орарем на левом плече. Фигура левого ангела утрачена почти полностью. Следующими от престола стояли святители. Из них частично сохранился только правый святитель, в белых ризах без крестов, видны охристые омофор и палица. По положению этой фигуры в алтаре (крайней справа) и иконографической особенности изображения фелони без крестов можно предположить, что данное изображение аналогично изображению св. Иоанна Готского в храме «Донаторов», где ранее прочитывалась надпись [???]???? [Гайдуков и др., 2002, с. 128]. Возможно, что и здесь, в храме «Успения», был изображен этот святой, защитник иконопочитания, вдохновитель антихазарского восстания в VIII в. Память св. Иоанна Готского, безусловно, особо чтилась в этих краях. Кроме того, для византийского мира было весьма характерным изображение местночтимых святых в данной композиции. Но предположение это, вероятно, так и останется предположением.В самом нижнем регистре росписи алтаря, а также по периметру храма «Успения» расположен орнамент, состоящий из ломаных линий красного и темно-синего цвета на белом фоне.
В предалтарной арке помещена сцена Благовещения. От изображения архангела Гавриила в левой части арки сохранилась лишь нижняя часть лика и шея. Богоматерь изображена в правой части арки в рост, в своих традиционных одеждах и красных башмачках. Фигура Ее склонена вперед, левая рука опущена и направлена ладонью к архангелу, правая рука не сохранилась. Позади Нее расположен золотисто-желтый трон. Слева от фигуры Богоматери, вверху изображена сфера с белым лучом, идущим к Ней. Посередине арки надпись ??[?]?? ?[?]?????[?]??{?}?. + ???[?????????], «Радуйся, Обрадованная. Благовещение». Под фигурой Богоматери виден остаток нимба какого-то святого.
И. Г. Волконская предприняла попытку схематично представить роспись восточной части храма «Успения» (рис. 68). На этой схеме ее автору наиболее гипотетичными представляются фигуры в основании предалтарной арки. Судя по сохранившимся фрагментам живописи, здесь были изображены святые в белых одеждах. Автор схемы предполагает, что это святители, однако не исключает возможности того, что здесь могли быть и пророки, или даже Аарон и Мелхиседек.
В целом образы росписи отличаются некоторой провинциальной восточной условностью, где классическая пропорциональность и утонченность принесены в жертву выразительности. Показательны в этом отношении фигуры апостолов в композиции «Успение Богоматери», изображенные с прижатыми руками. В этих фигурах не чувствуется реальной анатомии. Они настолько приземисты, что вначале И. Г. Волконской некоторые ростовые композиции показались поясными. Но в целом эта живопись не производит впечатления грубой и примитивной. Она довольно многоцветная и сложная по колориту, хотя, как показали исследования, набор использованных художником пигментов довольно ограничен. Это еще раз говорит о высоком мастерстве художника как колориста, но главное — не о маргинальности, а о развитости художественной школы. Общий стиль живописи дает основание думать о малоазийском влиянии. Отдаленной аналогией по приемам рисунка является живопись храма Киличляр (X в.) в Каппадокии. Зеленые санкири применяются, например, в алтаре храма Успения Богоматери в монастыре Вардзиа (XII в.), в Грузии. Роспись монастыря Мар-Муса (XIII в.) в Сирии близка эски-керменским фрескам по образному строю, однако восточные черты живописи в Сирии более выражены. К сожалению, сирийская монументальная живопись изучена еще очень мало. Живописные приемы личного письма в эски-керменском храме «Успения» сближают роспись этого храма с живописью храма в Убиси (середина XIV в.) в Грузии, где в ряде композиций использованы оливковые санкири и светло-охристые плави, и где характерной особенностью росписи является отсутствие подрумянки. Ш. Я. Амирашвили отмечает,что в этом роспись Убиси следует местной художественной традиции,установившейся с конца х века и сохранившейся в группе грузинских фресковых росписей XII-XIV вв.[Амирашвили,1963,с278]Росписи храма"Успения" в Эски-кермен датируется И.Г.Волконской последней четвертью XIIIв.
Храм "Донаторов".
В храме "Донаторов " живопись сохранилась в алтаре,частично на северной стене и на северной части западной стены,а также в восточной и северной части потолка.В конхе апсиды помещен поясной Деисус, где фигура Христа масштабно выделена. Конха храма сильно закопчена, но можно различить силуэт Христа, часть Его волос и ризу цвета красной охры с пробелами. Справа от Него — Предтеча с молитвенно простертыми руками. Виден общий контур фигуры Предтечи и пробела на охристой одежде. Фигура Богоматери практически не видна. Помещение композиции Деисуса в конхе апсиды является восточно-христианской традицией, Алтарь храма "Успения"известной приблизительно с X в. Примеры этому имеются в Армении и Грузии (церковь IX-X вв. и трапезная X-XI вв. монастыря Удабно, храмы Сванетии X-XI вв.). В Крыму известно несколько памятников с такими композициями, в том числе, храм «Успения» в Эски-Кермене, храм св. Стефана в Феодосии, с росписью, датируемой Домбровским XIV в. [Домбровский, 1966], пещерный храм в балке Корув-Дере (Кильсе-Дере), датируемый Н. И. Репниковым XIV-XV вв.(Участниками Эски-Керменской экспедиции 1937 г. осмотрен пещерный храм в балке Корув-Дере, расположенной к северу от Мангуп-Кале. «В апсиде остатки сильно закоптевшей фрески — Деисус. Христос, сидящий на престоле. Богоматерь и Предтеча в рост. Фигуры на синем фоне. Опушка широкой красной каймой. Время стенописи конец XIV или самое начало XV в.» (РА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1, 1937. Д. 228: Отчет Н. И. Репникова о разведках 1937 г. в округе Эски-Кермена. Л. 4). Описание, план и фотографии этого храма опубликованы в книге Ю. М. Могаричева [Могари-чев, 1997, с. 69, 319-321]. Роспись в этом храме очень плохо сохранилась.) и другие.
Рис. 68. Схема-реконструкция росписи алтарной части храма «Успения» Автор И. Г. Волконская (2002 г.)
Однако поясные Деисусы встречаются не часто. Известны такие композиции в каппадокийском Киличларе (X в.), в грузинских церквах Архангелов в Ипрари (1096 г.) и свв. Квирике и Ивлиты в Лагурке (1111-1112 гг.), в греческой церкви свв. Сергия и Вакха в Мани (XIII в.). Ближайшей аналогией этой композиции в Крыму является поясной Деисус в конхе алтаря верхореченской церкви Иоанна Предтечи (фреска снята со стены и ныне хранится в Отделе изобразительного искусства Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника), датируемой О. И. Домбровским XIV в. [Домбровский, 1966]. Н. И. Репников указывал на остатки поясного изображения Предтечи в конхе апсиды храма «Судилище» в Эски-Кермене [Репников, 1932а, с. 126], но в настоящее время роспись этого храма полностью утрачена.
В нижней части апсиды храма «Донаторов» расположена композиция «Поклонение Жертве». В центре, прямо над престолом — изображение орнаментированной чаши с Младенцем, над ней — красное сияние. Частично сохранилось изображение тела Младенца Христа, но лик не сохранился. По обе стороны от чаши стоят диакон и пять святителей с развернутыми свитками в руках, в белых ризах, в охристых епитрахилях и палицах. Верхняя часть композиции утрачена (в левой части утрачена вся верхняя треть, в правой — утрачены только лики).Крайняя слева фигура — диакон в белом стихаре с красно-коричневой опушкой, с желтым орарем на левом плече и желтым кадилом (возможно, кацеей, поскольку расположена она на уровне груди). Положение фигуры диакона очень необычно: в средней части ее находится ниша размерами примерно 0,37 х 0,3 х 0,19 м, и средняя часть фигуры диакона написана прямо в этой нише. Вероятно, ниша являлась жертвенником.
Вторая справа от чаши фигура — св. Николай: сохранилась надпись белым колером ? ??(???) ??????(??). Поза его весьма необычна: развернутый свиток перекинут через правую руку, поднятую в благословляющем жесте. Левой рукой святитель придерживает закручивающийся снизу свиток. Фелонь святителя имеет рисунок из черных простых крестов.
Алтарь храма "Донаторов"Крайняя справа фигура — святитель в белых ризах без крестов. У него длинная прямая борода, левой рукой он держит свиток, свернутый «кульком». Вверху слева — буквы ОАГ. Ранее над святителем прочитывали подпись [???]???? [Гайдуков и др., 2002, с. 128]. Надписи на свитках сохранились лишь фрагментарно и очень плохо.
Ближайшей аналогией описанной композиции в Крыму является фреска верхореченской церкви Иоанна Предтечи. На этой фреске представлен ряд святителей, предстоящих перед чашей с Младенцем, однако ближе всех фигур к чаше здесь стоят ангелы с рипидами.
Рис. 69. Схема-реконструкция росписи алтарной части храма «Донаторов». Автор И. Г. Волконская (2002 г.)
Предалтарная арка храма «Донаторов» очень узка, и обычная для этой архитектурной части храма композиция Благовещения расположена в восточной части потолка. Лишь на правое основание предалтарной арки выходит часть изображения трона Богоматери. Богородица изображена сидящей, с опущенной на колено правой рукой. По-видимому, Она прядет. Фигура Богородицы расположена спиной к алтарю. Аналогичное, очень своеобразное положение Богоматери на предалтарной арке есть в новгородском Антониевом монастыре (1125 г.). Фреска в восточной части потолка храма «Донаторов» сильно закопчена, поэтому различить цвет одежд очень трудно. Симметрично фигуре Богоматери изображен архангел Гавриил. Виден только его нимб и подпись ??{?}????.
На предлагаемой И. Г. Волконской схеме-реконструкции алтарной части росписи храма «Донаторов» (рис. 69) наиболее гипотетичными автору этой схемы представляются фигуры в основании предалтарной арки. И. Г. Волконская предполагает, что это — мученики. Фигуры Богородицы и архангела Гавриила, расположенные в восточной части потолка, на схеме изображены без учета прямой перспективы и развернуты на зрителя.
На всех известных в Крыму средневековых алтарных росписях в конхе алтарной апсиды присутствует Деисус, т. е. везде используется решение росписи в конхе алтарной апсиды, типичное для Закавказья и Малой Азии. В нижней части алтарной апсиды крымских средневековых храмов изображается либо «Поклонение Жертве», либо «Евхаристия».
Рассмотрение живописи средневековой Таврики позволяет говорить об очень интересном примере синтеза «столичного» и «провинциального» направлений в искусстве, и о влиянии на эту живопись искусства Малой Азии, Сирии и Закавказья. О культурных влияниях, шедших из этих областей, говорили исследователи средневекового Крыма. Н. И. Репников, исследуя в Эски-Керменс захоронения человеческих костей в усыпальницах, указывал на возможный сиро-малоазийский генезис этого погребального обряда [Репников, 19326, с. 180]. Ф. И. Шмит, исследовавший Эски-Кер-менскую базилику, выделил ее среди других крымских базилик как самостоятельное архитектурное произведение, но с выраженным сирийским влиянием, отмечая при этом, что Эски-Керменская базилика по своему архитектурному облику никак не связана не только с константинопольскими, но даже с херсонесскими образцами [Шмит, 1932, с. 224, 240-243]. О. И. Домбровский писал о стилистической близости произведений искусства Малой Азии, Сирии и Закавказья памятникам искусства средневекового Крыма. По мнению О. И. Домбровского, одним из стилистических источников крымского средневекового искусства могли быть многочисленные священные предметы (книги, иконы, распятия), привезенные в Крым иконопочитателями, бежавшими из центральных областей Византии в VIII—IX вв. Позднее, в XII- XIII вв., в Крыму были распространены привезенные из Малой Азии произведения литой мелкой пластики (металлические кресты, рельефные фигурки святых, складни с миниатюрными изображениями сцен из жизни Христа и Богоматери) [Домбровский, 1966, с. 59, 61, 91].
После захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. византийские владения в Крыму оказались в составе Трапезундской империи, образованной Великими Комнинами. Трапезунд, оставаясь тесно связанным с культурой Константинополя, в то же время развивался в постоянном взаимодействии с культурой соседних народов, испытывая порой влияния, шедшие с Ближнего Востока и Закавказья [Карпов, 1991, с. 118-119]. Достаточно вспомнить, что храм св. Софии Трапезундской, создававшийся в 1245-1255 гг. как образ св. Софии Константинопольской, имеет ярко выраженные армянские и сирийские архитектурные параллели. Кроме этого, следует учесть, что именно в XIII в. Трапезунд испытал значительный культурный подъем. Все это не могло не отразиться на искусстве Таврики того времени.